GameWorld

Утро выдалось не ахти какое. Слишком уж тусклое солнце, да и прохладно.

Мы опять трудились в поте лица. Мы всегда трудимся...

За спиной раздался глухой стук. Потом ещё один, и ещё. Я обернулся. А-а, Федя опять потерял очки и принял мою спину за противоположную стену. Я мягко остановил его руку и развернул его кирку в направлении стены.

Вообще, здесь не так страшно, как может показаться на первый взгляд.

Да, своды низкие, порой их ещё называют лазами. Да, иногда их засыпает. Но ведь жертв не было. По крайней мере, уже неделю. По крайней мере, серьезных...

Но, зато, какие красивые здесь камни! Какие разные! И песок. Повсюду. Да, мне определенно здесь нравилось.

Позади снова раздался стук. А, снова Федя. На прошлой неделе он застучал одного малыша, гнома. Кажется, его звали Борумир. Или Мирубор? А, не важно.

Стук продолжался. Пришлось развернуться. Не очень-то приятно, когда кирка пытается проникнуть в твое сердце.

- Федя!

- Бурт!

Хм-м. Это был не Федя. Без речевого аппарата Федя не мог говорить, а здесь их ещё не изобрели.

Это был Афанасий.

- Морфеус?

- Нео!

- Морфеус? – спросил я снова.

- Афанасий.

- Вот так-то лучше!

Он прекратил, наконец, стучать киркой. Нос ещё побаливал.

Афанасий отозвал меня в сторонку. Здесь было тесно, маленький говорильник стоял на столе и тихо бубнил что-то, напоминающее своей монотонностью лекции в Парламенте.

- И что ты так любишь эту сторонку? Здесь же очень тесно.

- Зато есть кресло, - Афанасий с довольным видом взял со стола кресло и начал жевать.

- Ну, есть. Оставь и мне кусочек.

- Слушай, забудь, а? Тебе пора возвращаться.

- О!

- Ну.

- А сколько?..

Неужели я опять превысил свой лимит?!

- Сто пятьдесят семь.

- О.

- Да. А ещё ты должен раз и навсегда запомнить, что резервное ОЗУ не имеет своего номера.

- Что?

Теперь настала очередь удивиться Афанасию.

- Я-то откуда знаю? Это говорильник.

И вправду, говорильник вещал что-то про сигнал контроля и редиску номера канала.

Эх, а ведь действительно пора возвращаться. Я прищурился:

- А ты ничего не задумал?

- А ты зачем щуришься?

Я продолжал щуриться.

- Твой фонарик слепит.

- Да перестань ты. Ничего он не слепит. Ладно, пора!

Я перестал щуриться. Афанасий был прав. Пожалуй, его фонарик действительно не сможет ничего слепить. Ещё год назад он мог воссоздать из глины величайшие произведения: Черный конус, Восьмигранный куб, Кулич. Но теперь он доживал остатки своих дней, доктора не обещали ему долго протянуть.

Всё же повезло Афанасию, что он философ.

Я окинул прощальным взглядом темные ходы пещер вокруг, добавив чуточку печали и надежды.

- Пора.

Афанасий подал мне кирку, и я осторожно коснулся её рукоятки. Нащупав нужную точку, я нажал на неё и одновременно чуть сдавил рукоятку с торца.

- Программа выполнила недопустимую операцию и будет закрыта, - возвестил унылый дикторский голос: - Отправить отчет?

Н-да, всегда так с этими ВР. Казалось бы: новая версия, сам выбирал, сам отлаживал. Бесполезно.

Аккуратно отлепив от висков присоски, я задумался. Потом поднялся, кивнул Афанасию и повернулся в сторону темного коридора. С уверенностью и грацией хоккеиста я вступил во мрак его стен.

Дойдя до кухни, я поставил чайник на плиту и включил его в розетку. Нет ничего лучше после сеанса, чем выпить чашечку горячего чая.

- Не понимаю, зачем тебе это? – для полного счастья Афанасию не хватало лишь радости в голосе.

- Ну, чай обычно принимают внутрь, он вкусный и восполняет потерю жидкости организмом...

- Я про твои миры. Зачем ты ходишь туда? Каждый раз ты проводишь там всё больше времени...

- Это школа, Афанасий. Тренировка, исследование. Когда я нахожусь внутри, я постоянно поддерживаю контроль, я всё время знаю о том, что всё вокруг меня нереально, искусственно.

- Но разве тебе это нужно?

- Да! – теперь я встал и нервно расхаживал по комнате:

- Ты не понимаешь, Афи, я всё ещё не могу убедить её!.. Я хожу по этим шахтам, залам, холмам не для того, чтобы жить простыми законами ролевых игр. Я не живу среди тех людей – я изучаю их. Пытаюсь понять, что не дает им засомневаться в реальности окружающего, что не дает им поднять руки и нащупать провода, в которые заточили их разум...

- Но это было их собственное решение...

Афанасий подошел к чайнику и выключил его. Я глубоко вздохнул и достал с полки две чашки.

- Ну, они взяли билеты в один конец. Даже если теперь они захотели бы вернуться, они не смогут. Они не знают теперь, ГДЕ они...

На миг в глазах Афанасия промелькнула искра боли.

- Ай! Горячо, блин, - он отдернул руку от чайника.

Мы помолчали. Затем я наполнил чашки.

Афанасий присел на кресло у окна. Теперь его силуэт выдавал усталость. Что-то гнетет его в последнее время...

Он повернулся и тихо спросил:

- Ты помнишь свое детство?

- Ну... Карапузы, - я задумался: - Печень Тресков. Впрочем, ты же знаешь, оно было довольно однообразным. Парламент отнимал слишком много времени...

Сквозь серую пелену, окутывающую воспоминания, я увидел Нелли, Маза и Афанасия сидящими, свесив ноги, на крыше пятиэтажки.

- А фантазии, - голос Афанасия ворвался в мои мысли: - Вспомни свои фантазии.

- Но ты же каждый день это просишь. Что ты пристал с ними?!

Аф вздохнул.

- Ладно, мне, наверное, пора.

Я взглянул на часы: - А, я не знаю, часы уже давно не ходят.

- Ну, если да, то, конечно же, нет, - умно ответил он.

Мы посидели ещё немного, наслаждаясь тишиной, повисшей в напряжении между нами.

За окном тихо падал на землю снег. Так же тихо он вскакивал и бежал в направлении ближайших домов. Здесь с помощью ветра он тут же сбивался в высокие сугробы.

Надо было идти дальше. Афанасий ушел, и пустота, оставшаяся после его ухода, заполнила дом.

Я нахмурился. Пожалуй, лучше оставаться бодрым. Стараясь не ворошить чувства, я аккуратно задернул пустоту занавеской. Она была рядом, но не попадалась теперь на глаза.

Ну что ж... Я подошел к компьютеру. Мысли не систематизировать, пока нет системы в мыслях. Это всё равно как пытаться упорядочить десяток кошек в небольшом пруду.

Итак, «Мои записи -> Миры -> Люди».

- Программа выполнила недопустимую опера...

Голос диктора прервался. Возможно, виною этому был шнур питания, выдернутый мной из стены. На сей раз я был умнее и вставил его в розетку.