Heart

Лучи закатного солнца пробивались сквозь тьму редкими кровавыми струйками. По капле солнце отдавало свою силу, медленно – но безвозвратно. Тоскливо дул холодный ветер: под его порывами так и тянуло съёжиться и поднять воротник. Но после каждого порыва вновь наступало секундное затишье, и тепло, отдаваемое скалами и морем, вновь проникало под тонкую подкладку и обволакивало озябшее тело.

Море было у моих ног. На горизонте оно становилось всё темнее и темнее, пока не сливалось в черноте своей с затянутым тучами небом. И вдали неясными огоньками вспыхивала вода там, где сочилась из облаков кровь солнечных лучей.

Земля была за моей спиной. Огромные поля, пустынные дороги, и тоненькая полоска леса далеко-далеко позади… Рваными клочьями были натыканы между полей редкие кусты, и нелепым пятном жёлтых огоньков размазалась по кромке леса притихшая деревня.

Небо тускло светилось над моей головой. Таким чёрным оно навряд ли бывало когда-нибудь. Ещё несколько часов назад оно было изранено, испещрено голубыми дырами, а теперь они заросли, стянулись, лишь появились наверху новые морщины. Таким жёстким небо навряд ли бывало когда-нибудь.

Волны тихо плескались далеко внизу, и их звук рождал отчаянную гармонию со стоном ветра. Даже скалы под ногами, казалось, замерли только на мгновение, только на секунду, только чтобы услышать эту мелодию…

А впереди, там, где сходились вода и воздух, медленно росла чёрная точка, несущая с собой глубину потерь, несущая с собой высоту освобождения – несущая с собой смерть… Ей словно отвечало что-то глубоко внутри меня, где-то, куда опускается сердце в минуты грусти, где-то, куда поднимается оно в минуты радости; и неясными движениями я вторил ветру, вторил волнам, и заставлял скалы не только слушать, но и смотреть, не только слышать, но и видеть черную точку, которая стала уже черным пятном, и черное пятно, которое пыталось слиться со своим продолжением у меня в груди.

Волны то накатывали, то убегали обратно, то приближались к моим глазам, то уходили в непроглядную даль. И не существовало ничего, кроме этого движения, ушло всё, кроме этой ненавязчивой мелодии воздуха и воды. И осталось только одно – черное пятно, ставшее уже половиной мира, закрывшее половину того, что было передо мной. Один шаг, одно стремительное и красивое па моего танца, и исчезнет всё, не останется ничего, ни мелодии, ни движения, лишь черное пятно вырастет, станет всем, и та печаль, что наполняет меня, тот мрак, что покрывает туманом мое сердце, станет всем, станет частью пятна...

И я оставляю открытыми глаза; я продолжаю слышать струны ветра, я продолжаю слышать переливы моря, я продолжаю видеть всё – и одновременно ничего. Передо мной – пустота, но, может быть, так и должна выглядеть Вечность? Туман начинает густеть, он тянется вперед и тянет за собой меня. Но что теперь я, что теперь мое сердце? – туман стал частью меня, я стал частью тумана. Нет, нет – туман всегда был частью меня, а я – всегда был частью тумана! И уже с какой-то радостью и спокойствием хочется ответить ветру, хочется ответить волнам, хочется идти, двигаться вперед, стать частью Вечности, сделать Вечность своей частью…

И вот уже просыпаются скалы, они зачарованы ритмом, зачарованы движением, и они вторят вышедшей навстречу Вечности, потому что сами – вечны. И я знаю, что они хотят сделать меня свободным, я знаю, что им близок я, и то, что теперь в моей власти. Я хочу шагнуть вперед, я хочу обрести свободу. Нелепо сопротивляться этому, ведь впереди – всё, впереди – ветер, впереди – волны, впереди большее, чем просто ветер и просто волны; впереди – всё… Но моя ноша приковывает меня к скалам, она цепляется за них, как за последнее пристанище; но я уже вижу, что разум готов последовать за мной, он понял свободу, понял Вечность, он – со мной. И ему нужно только пересилить себя, приподнять мою ношу, донести её до края, и я стану Вечностью, и разум последует за мной, и ноша не будет цепляться за те жалкие крохи корней, которые ещё растут на скалах жизни.

Разум зачарован слухом, разум зачарован зрением, разум видит вместо ноши меня – и принимает меня, принимает вместо ноши. Он хочет свободы – он получит свободу!.. Шаг... ещё шаг... уже близко, вот она – свобода, вот он – ветер, вот они – волны, и черное пятно Вечности, поглотившее этот мир – вот оно. И разум уже готов лететь, готов ворваться в Вечность, и только моя ноша мешает мне, мешает ему. И ноша не нужна ему более, я заменил её, меня он видит вместо неё, и я бросаю ношу, стекаю с неё, расползаюсь в стороны, и никакой ветер не сможет развеять меня теперь, после того, как разум стал моим, после того, как я ринулся – и потащил разум за собой: в Вечность, в свободу, в черное пятно, выросшее над Землей. А ноша осталась, уцепившись последней хваткой за корень любви, выросший на скале жизни. Но это не страшно уже, ведь разум – со мной, и я ему – вместо ноши, и впереди у нас – черное пятно, стремительно окружающее нас, черная точка, стремительно сжимающая нас, вечная ночь, стремительно уносящая нас вдаль, далеко от берегов, далеко от огоньков деревни, далеко от родных душ, далеко от истинной свободы... И я уже не могу ничего сделать!.. Я даже не могу жалеть об этом, жалеть и убиваться – ведь я сам выбрал туман, окутавший сердце, вместо самого сердца, я сам выбрал Вечность – черное пятно, несущее с собой смерть и никого не отдающее обратно...

Тоскливые порывы ветра подхватывали волны и бросали их на скалы. Волны накатывались на ветер, силясь разметать его. Веками они становились невольными соучастниками обмана, веками они невольно зачаровывали больные души, и веками они невольно отправляли их в черное пятно смерти. Прошла уже вечность, и уже вечность они пытаются уничтожить друг друга - ветер – волны, а волны – ветер, - надеясь, что и обман после этого исчезнет, надеясь, что и черное пятно после этого станет навсегда лишь черной точкой. Но не волны создают обман, не ветер зачаровывает слух, а лишь черный туман, поселяющийся в сердцах, лишь черное пятно, всякому обещающее радость вместо печали и свободу вместо оков.

А на скале, чудом зацепившись за корень, не потревоженное ни ветром, ни волнами, наливалось алым от лучей восходящего солнца сердце, сердце и самое светлое, что есть у человека, самое верное, что создает свободу, самое главное, что заставляет жить – любовь...